Бойцы с окраины Галактики [= Благородная ярость] - Роман Злотников

Он сделал ошибку, подойдя вплотную. Запах пота и вонь изо рта мордоворота сыграли роль катализатора, и он почувствовал, что еле сдерживается. Берс остановился и, изо всех сил стараясь удержаться и не перешагнуть грань, после которой он уже не сможет себя контролировать, прошипел напряженным голосом:

— Убери руки от девушки.

Мордоворот вскинулся и, увидев перед собой всего лишь худого юношу, затянутого в форму курсанта Танакийской школы, ухмыльнулся и лениво процедил:

— Ну конечно, офицерик, раз ты говоришь, — а потом легонько кивнул.

Берс, почти полностью занятый упорной борьбой со своим состоянием, слишком поздно почувствовал что кто-то возник у него за спиной. В следующее мгновение его голова взорвалась от боли.

Берс очнулся от голосов. Некоторое время он просто лежал, приходя в себя, а потом попробовал пошевелиться. И тут же понял, что не может этого сделать. Он полежал еще немного, дожидаясь, пика сознание окончательно выплывет из темноты и мышцы, стянутые силовыми путами, начнут посылать в мозг импульсы боли, показывая, что перекрыты не только периферийные кровотоки, но и основные вены и конечности испытывают сильное кислородное голодание, а потом слегка напряг мышцы. Силовые путы впились в кожу. Боль сразу же усилилась, но Берсу было на нее наплевать. Сознание окончательно очистилось, голова была ясной, а где-то там глубоко, на самой грани сознания, ревело пламя чистой ярости. Берс немного удивился. Он очнулся сразу в состоянии боевого транса, такое с ним было впервые. Берс попытался сосредоточиться на голосах, хотя в таком состоянии его способность воспринимать что-то, не представлявшее для него непосредственной угрозы, резко падала.

— …сначала… лошадиную дозу денгреона… развяжут… оставят в этом помещении…

И в то же мгновение пришло понимание, что все, что произошло в баре и происходит сейчас, направлено против НЕЕ. Берс почувствовал, как полыхнула ярость, заполняя все его существо, он дернулся и попытался вырвать руки из силовых пут. Губы разомкнулись, хрустнув корочкой запекшейся крови, и из горла вырвалось хриплое:

— Убью…

Все находящиеся в комнате вздрогнули и обернулись в его сторону.

Несколько мгновений они в замешательстве смотрели на него, потом высокий красивый мужчина со светлыми волосами настоящего лорда брезгливо скривился и рявкнул на стоящего рядом изящного юношу:

— Ну чего уставился? Заткни рот этому животному.

Тот снова вздрогнул, бросил на говорившего обиженный взгляд, но промолчал. Потом вытащил из поясной кобуры парализатор и, сдвинув рычажок на максимум, направил ствол на Берса и несколько раз нажал на спуск. Берс почувствовал, как его мышцы снова поплыли и расслабились, но он знал, что это ненадолго. Берсерка в состоянии боевого транса сложно было остановить даже гигаваттным лазерным импульсом. Он сам видел, как во время атаки на канскебронский Системный разрушитель Траян получил в грудь такой импульс из оружейного блока такта,[8] что в образовавшуюся дырку можно было просунуть руку по локоть, но он пробежал еще сорок шагов, запрыгнул на галерею, оторвал такту голову и только после этого упал и умер, а парализатор…

Спустя пару минут Берс почувствовал, что снова пришел в себя. Глаза застилала красная пелена, а в голове ревел пожар. Берс напряг конечности и рванул их в сторону. Силовые путы заскрипели, утончились и лопнули, содрав изрядные куски кожи и мяса на запястьях, локтях и лодыжках. Стянутыми оставались только ступни. Берс резко выпрямился и, схватившись за обвивавшую ноги нить, свирепо рванул ее. Она лопнула с каким-то противным визгом. Он вскочил, заметив, что юноша пытается выхватить из кобуры парализатор и развернуть в его сторону, и прыгнул вперед. Голова юноши лопнула в его руках, как гнилая дыня, а потом все пошло уже помимо его сознания.

Берс опять осознал себя уже в середине комнаты. Он держал в руках обмякшее тело того мужчины с волосами лорда, а глаза торопливо пробегали вокруг. Все находящиеся в комнате, кроме двух связанных пленников, были мертвы. Он еще несколько мгновений прислушивался к своим ощущениям, но больше ничего враждебного не чувствовалось, и Берс позволил себе расслабиться. Отпустив мертвое тело, он повернулся в сторону девушки и увидел, что она сильно испугана. Он чертыхнулся:

— Ничего себе получилось первое свидание. — И виновато пробормотал: — Прости, я…

Девушка судорожно сглотнула и захлопнула рот.

— Не-е-ет, ничего, просто… — она запнулась, не зная, как пояснить, — ну я никогда не видела, как убивают людей. Я не представляла, что это может быть так, так… — и она замолчала. Берс сумрачно потупился. Похоже, он напугал ее столь сильно, что первое, что она сделает, когда выпутается из этой передряги, так это наберет максимальное расстояние между ним и собой. Что ж, этого следовало ожидать. Тут ему пришло в голову, что девушка все еще связана, и он торопливо склонился над телом мужчины-аристократа. Похоже, тот был здесь за главного, так что, скорее всего, кодировщик силовых пут находился именно у него, но в следующее мгновение его будто что-то толкнуло, он подпрыгнул и развернулся в сторону стены. Спустя секунду та рухнула, и сквозь тучи пыли внутрь ринулись какие-то фигуры в бронекостюмах странной сине-черной расцветки. Он мгновенно оценил обстановку и понял, что с голыми руками против этой армии ему не справиться. Если бы он хотя бы был один! Берс бросил на девушку отчаянный взгляд, но та почему-то не испугалась, а только поражение замерла и еле слышно прошептала:

— О темная бездна, как он мог!

Часть II

Принцесса

1

Сияние Садов Эоны возникло на горизонте сразу, как только боллерт перевалил через Хрустальный хребет. Когда машина по пологой дуге обогнула Рассветный пик, Эсмиель не выдержала и, перегнувшись через подлокотник, свесила голову с левой стороны. Волосы, несмотря на удерживающее прическу статическое поле, тут же съехали на щеку, но она не стала откидывать голову назад, а только приподняла руку и, слегка усилив деоэффект на ладони, придержала этот шелковистый водопад. Боллерт плавно снижал скорость, заходя на последний разворот. Внизу уже тянулся Тенистый лес, чарующе освещенный переливающимися, искристыми струями вечернего тумана, так что напыщенное брюхо боллерта, украшенное массивным гербом королевского дома, было хорошо видно гуляющим внизу гостям. Эсмиель представила стайки юных институток, воспитанниц его императорского величества Института благородных девиц, основанного вдовствующей императрицей Эренией триста сорок лет назад, парами чинно прогуливающихся перед сном по усыпанным светлячками аллеям Тенистого леса в сопровождении строгих классных дам и с жадным любопытством вглядывающихся в затененные боковые аллеи с тайной надеждой разглядеть целующуюся парочку или блестящие глаза воспитанников Пажеского корпуса, сбежавших из-под надзора классных дядек с аналогичной целью, и весело рассмеялась. Как давно это было!

К этому моменту боллерт завис над Поляной прибытия и начал мягко опускаться вниз. Эсмиель откинулась назад и, достав косметичку, прикосновением к сенсорной кнопке вызвала зеркальную плоскость, а затем принялась торопливо наводить так важные для любой женщины последние штрихи. Боллерт мягко коснулся ухоженной травы, и выскочивший из заднего служебного отсека охранник-гвардеец в полном парадном мундире распахнул дверку. Боллерт был снабжен полным комплектом автоматики, но, согласно дурацким установлениям дворцового протокола, в пределы Садов Эоны все, а особенно члены королевской фамилии, обязаны были прибывать в сопровождении челяди и почетного караула в мундирах императорских гвардейцев, на которых, согласно традиции, возлагались обязанности ливрейных слуг. Этого Эсмиель никогда не одобряла — зачем заставлять людей делать то, с чем прекрасно справляется автоматика? Но она была последней, чьим мнением по этому вопросу вздумал бы интересоваться лорд-мажордом. Поэтому Эсмиель решила не рисковать и хотя бы с формальной стороны соблюсти данное требование департамента двора и традиций. Но даже то, что она прибыла в сопровождении только одного гвардейца и всего лишь с одним слугой, который управлял полетом боллерта, уже было вопиющим нарушением этикета. Во всяком случае, не приходилось сомневаться, что дяди, тети, братья и сестрицы приволокли за собой целые полки слуг и охранников, основной задачей которых на все время бала являлось поглощение чудовищного количества закусок и пива.

Эсмиель торопливо убрала косметичку и, ловко спрыгнув на траву, кивнула гвардейцу:

— Спасибо, Смей, идите и развлекайтесь в свое удовольствие.

— Да, леди, благодарю, леди.

Гвардеец щелкнул каблуками и захлопнул дверцу. Вся охрана, состоящая при особах королевской крови, была приписана к какому-нибудь гвардейскому полку, но многие переступали порог родной казармы только единожды — в тот день, когда приносили присягу императору. Так что гвардейцами императора они являлись чисто номинально, на самом деле ревностно демонстрируя абсолютную лояльность настоящему хозяину или хозяйке. Впрочем, Эсмиель не сомневалась, что некоторые из них заложили душу дедушке Эйзелу, но от этого, как говорится, никуда не денешься.